Древнегреческий историк Плутарх не без горечи писал: «Люди, отличавшиеся славными деяниями, редко ценятся за величие заслуг, их удел – забвение или запоздалая память потомков...» В Екатерининском соборе, основанном князем Потемкиным в Херсоне, опустевший склеп украшает мраморная плита – все, что осталось от места последнего упокоения Светлейшего. Еще мрачнее судьба последнего пристанища Джона Говарда…

 

Джон Говард прибыл в Херсон уже будучи широко известным в городах Европы и ряде Азиатских государств как врач и филантроп, посвятивший себя защите прав бедных, больных и узников тюрем, Екатерина II, узнав о стремлении Говарда оказать помощь в момент эпидемии чумы на юге России, направила ему грамоту, в которой повелевала представителям властей империи выполнять указания Джона Говарда как свои собственные.

Джон немедля приступил к работе. В любую погоду, по три раза в день он посещал чумные бараки, тюремный замок, обеспечивая больных не только лекарствами, но и продуктами за свой счет. За короткое время он приобрел широкую известность среди беднейшего населения города и всеобщую любовь.

В январе 1790 года этот великий человек совершил свой последний подвиг. Узнав о тяжело больной в семнадцати верстах от города, он в сырую и холодную погоду скачет на помощь, – как всегда, в легком платье... Простуда осложнилась, и 20 января 1790 года Говард умер.

Он завещал похоронить себя без всякой роскоши – ни монументов, ни надписей. Просил только установить на могиле солнечные часы. В похоронах участвовали не только высокопоставленные гражданские лица города и генералитет, но и «множество народа всех сословий».

Его имя вошло почти во все энциклопедии стран Европы. В некоторых указано, что англичанин похоронен в Херсоне. Но так ли это? Через 60 лет стало известно, что «о личности благородного человека знают не многие». Трудность для определения места, где находится могила, представляли и документы. Одни утверждали, что она расположена в шести верстах от города, на хуторе купца Дофине, другие – в четырех верстах на хуторе Гоноруполо, а третьи – в саду графа Витта.

Все это привело к появлению в печати («Москвитянин», 1852 год, № 5) статьи о... похищении графиней Потоцкой «гроба с останками филантропа и перезахоронении его в селе Ковалевке Брацлавского уезда в резиденции Феликса Потоцкого». В своем письме внук прежнего владельца Ковалевки, Франц Потоцкий, сообщил, что «слух он знает, но о достоверности уверять не может, зная лишь о бюсте Говарда, установленном на острове среди озера».

Бывший губернатор Август Комстадиус отверг саму возможность такого похищения. Кроме того, по факту попытки группы жителей близлежащего хутора проникнуть в могилу Говарда, где по их словам якобы «зарыты деньги», выезжала комиссия, и судебный свидетель, осмотревший склеп, видел тело Говарда.

Кстати, памятник на могиле в те же годы был заменен на мраморный и возведена ограда, поэтому втайне производить какие-либо работы, вряд ли было возможно.

Но то, что не посмели сделать «потомки» первой половины XIX века, деловито свершили труженики эпохи развитого социализма. Расширяя место для нового карьера, в 60-70 годы XX столетия снесли старое «английское» кладбище. Заодно – и могилу филантропа. Как спустя несколько лет уверяли чиновники из Общества охраны памятников, могилу «перенесли» в другое место, «восстановили» надгробие.

Именно для подобного случая очень пригодилась версия о похищении графиней Потоцкой тела Джона Говарда. Тем более, как утверждал один из историков, поддерживающий такую версию: «Все равно... прах Говарда для науки утрачен...»

А для совести?