Фотограф с оксфордским дипломом

Когда представитель «серьезной» профессии бросает свое прибыльное и престижное дело ради искусства, окружающие считают его белой вороной. Так в свое время поступил и Саймон Крофтс – выпускник Оксфордского университета. После окончания университета он 4 года работал юристом в Лондоне и 7 лет в Москве, принимал участие в разработке серьезных проектов на уровне правительства. Перспективы были весьма многообещающими. Но в один прекрасный момент он бросил он свою юридическую практику ради фотографии и путешествий.
А может быть, для человека, который в 30 лет успел побывать в 30 странах, такой шаг был вполне разумен. Для него обычное дело – вместе с друзьями через океан перегнать яхту. Или одному на яхте «поболтаться» в Северном море. «Северное море страшнее, чем Тихий океан» - признается Саймон. Пожалуй, такому усидеть на месте, пусть даже очень теплом, будет невмоготу.
Сегодня Саймон Крофтс - член Королевской академии фотохудожников (Великобритания), член Творческого объединения независимых «Ключ» (Украина). В нашем городе он бывает раза 2-3 в год. И первые выставки фоторабот Саймона (их было три) проходили именно в Херсоне. В июле состоится его выставка в коммерческой галерее в Шотландии.
Саймон вместе с семьей живет в Англии. Хотя слово «живет» не совсем подходит: он много путешествует, и дома бывает нечасто…

Я родился в столице Шотландии – городе Эдинбурге в 1966 году. Мой папа – архитектор, профессор, преподавал в университете, сейчас на пенсии. Мама – школьный преподаватель английского языка для иностранцев, тоже уже не работает. После окончания школы я поступил в Оксфордский университет, где изучал финансовое и коммерческое право.
Насколько английская система образования отличается от нашей?
В Англии в университете учатся 3 года, дальше – юридическая школа, практика. Кстати, ходить в университет на лекции не обязательно. Никто не ведет учет, какие студенты присутствуют на лекциях. Но обязательно надо писать эссе (размышление на какую-то определенную тему) и беседовать с профессором. Обычно занятия проходят так: к профессору приходят один или два студента, читают свои эссе, обсуждают, спорят. Профессор говорит, где, на его взгляд, есть интересные идеи, а что в работе плохо. Так что самое главное отличие, особенно в гуманитарных науках, в том, что английской системе образования оценивается не знание фактов, а способность спорить с великими профессорами – для адвоката важно уметь отстоять свое мнение в суде. Практически, если вы согласитесь с преподавателем, это оценивается отрицательно. А то, что я видел в российской системе (так же, как во французской и немецкой), было основано на изучении юридических правил. Кроме этого, у нас все экзамены письменные – надо писать эссе, достаточно часто философского характера, и доказывать свои идеи. Если ваши идеи умны и отличаются от точки зрения профессора, вы получите высокие оценки.
Студенты сами выбирают предмет или есть определенная программа?
Есть обязательная часть программы, например, уголовное право, основы гражданского права, административное право. И вторая часть, которую каждый студент выбирает сам. Например, я выбрал французское право, договорное право, историю права.
Каким ветром вас все-таки занесло в Москву?
В 1992 году я работал в коммерческой юридической фирме в Лондоне. Тогда у нас начали интересоваться Россией. Я тоже интересовался: начал учить русский язык. И когда фирма создавала представительство в Москве, я решил приехать как ее представитель. Таким образом я и оказался в Москве.
Откуда у «простого парня» из Шотландии интерес к русскому языку?
Когда мне было 5 лет, я решил учиться русскому языку, начал изучать буковки, изучил первые 10 буковок – и устал. Потом заинтересовался музыкой Шостаковича, Стравинского. Читал по-английски русских классиков – Гоголя, Достоевского.
Наверное, благодаря Гоголю вы и попали на Украину?
Тогда мне было лет 12, и я даже не знал, что Украина и Россия – разные страны.
Работая в Москве, вы вели дела на русском или на английском языке?
Большинство клиентов были западные фирмы, но процентов 30 – русские. Так что встречи и переговоры проходили и на русском, и на английском языках.
С какими проблемами вы столкнулись в России?
И российское законодательство, и обстановка, и культура очень сильно отличаются от английских. Особенно первые два года надо было многому учиться, ко многому привыкать. Со временем стало легче. Но работа была очень интересная, потому что мы делали такие проекты, которыми до этого никто не занимался. Надо было придумать что-то новое, а это почти невозможно. Это было очень интересно и проблематично: надо было самому думать, а не повторять то, что уже было в прошлом.
Что вас связывает с Херсоном?
В Москве я познакомился со своей женой – херсонкой Натальей. Она училась в МГУ на филологическом факультете, была знакома с моим сотрудником по работе. Однажды мы поехали вместе в Санкт-Петербург – и так встретились. Сейчас Наталья с сыном и дочерью живет в Оксфорде. (Окончив МГУ по специальности классическая филология, Наталья Крофтс (Першакова) училась в магистратуре Оксфордского университета и защитила магистерскую диссертацию. Сейчас учится в докторантуре того же университета)
В Херсон, наверное, вас привезла именно она?
Да. И Херсон мне понравился. Он не похож на другие города, где я бывал раньше. Когда я был первый раз в Украине, у меня было такое ощущение, что в вашем южном городе все люди более расслаблены, чем в больших городах, особенно в Москве. Там люди замкнуты, не выражают свои чувства на улице. А здесь люди более открытые и «теплые». Еще меня очень поразило обилие разных фруктов и хорошая погода.
С чем связаны ваши многочисленные путешествия?
С тем, что я фотографирую мир. У меня есть разные проекты, пишу статьи в журналы о разных городах, о том, что меня интересует.
Вы много путешествовали, какие места особенно запомнились?
Недавно я был в Крыму, ездил в Керчь, в Ялту. Меня поразили в Керчи партизанские пещеры, особенно та часть, где все осталось нетронутым. Очень интересный музей. Я снял два снимка с фонарем, без вспышки. Посмотрим, что получится
Где бы вы хотели жить?
Трудно сказать. На одной точке более трех лет мне тяжело оставаться. Наверное, больше всего люблю жить на яхте.
Почему вдруг фотография стала для вас главным делом?
Это случилось не вдруг. Я увлекался фотографией несколько лет, а когда приехал по контракту в Москву, увидел, что Россия – очень странная страна, сильно отличается от Англии. И мне захотелось снимать ее церкви, ее улицы… Сначала я это делал для себя, потом увлечение начал воспринимать серьезно, пытался делать хорошие снимки, лучшие снимки. К тому времени я уже много лет работал юристом, эта профессия мне наскучила. Оказалось, что быть фотографом в Москве гораздо интереснее, чем быть юристом в Англии.
Для вас фотография - в основном документальное отображение действительности?
Я люблю снимать разные виды фотографий. У меня много «уличных» снимков, еще я люблю снимать пейзажи и художественные фотографии. Но я не хочу ограничивать себя одним направлением. Я хочу фотографировать то, что мен нравится. Хотя очень часто в английских и французских галереях хотят видеть художника только с одной стороны его творчества, чтобы его работы были узнаваемы. Но я не хочу повторять то, что уже делал раньше.
Отличаются ли наши фотографы от западных?
На западе ожидают, что фотограф будет снимать то, что нравится галереям и критикам. А критики считают, что фотограф должен работать в одной очень узкой теме. Недавно я видел в Англии выставку фотографий на тему «Аэропорты». Это было очень скучно. Но галереям это нравится. Хороший фотографии или нет – для них не важно, но для меня очень важно. Мне очень понравилось то, что я видел в России и Украине: фотографы снимают то, что нравится им самим. Здесь более открытый подход к восприятию фотографии. Люди более свободно снимают, у них более свежее восприятие действительности, которое отсутствует у западных фотографов, снимающих для галерей и критиков.
Галереи на Западе – предприятия коммерческие или творческие?
Есть и то, и другое. Все знаменитые галереи, в основном, государственные или принадлежат благотворительным или трастовым обществам. Они не продают картины или фотографии и воспринимают фотографии с точки зрения искусства. Есть и коммерческие галереи, которые берут 30% от продажи работ. Они заинтересованы сделать выставку таких фотографий, которые будут продаваться. А в России, чтобы сделать выставку, надо самому платить. Я был в шоке, когда предложил одной известной галерее в Москве свои фотографии. Они даже не посмотрели на работы и сказали: «Это будет стоить 1000 долларов». В Англии такого просто не бывает.
Какие фотографии вы бы сделали, чтобы представить Херсон?
Это очень сложно. Здешние места совершенно не похожи на мою родину. В Шотландии абсолютно другой пейзаж. Это горная страна. И безумно красивая. Все цвета тонкие, яркие и очень часто меняются. Как солнце восходит – они «расцветают». В Херсоне Я бы хотел запечатлеть несколько моментов. Первый – это какая-то деталь, очень важная, которая показывает город, надо уловить дух Херсона. Но эту деталь надо еще найти. Во-вторых – Днепр, плавни, горизонт. Когда смотришь на Днепр, видно далеко, и ровное пространство исчезает за горизонтом, как море. Это впечатляет. И еще, пожалуй, степь…

P.S. Вся беседа проходила на русском языке, без переводчика. Саймон прекрасно владеет русским языком, и мои «вторжения» в его речь были весьма незначительны.

Лариса Жарких
2003