Негардемарин Харатьян. Люди и мыши.

В одночасье он стал кумиром, исполнив роль Алеши Корсака в фильме «Гардемарины, вперед!» В 27 лет заставил говорить о себе весь Советский Союз. Журналом «Советский экран» он был признан лучшим актером 1991 года. В 1996-ом он впервые вышел на театральную сцену — и вновь оказался в центре внимания. Ибо то, что и как он сыграл, резко отличалось оттого, что мы привыкли видеть.
Преодолеть «проклятие образа» далеко не каждому по силам. А заслуженному артисту России Дмитрию Харатьяну в спектакле «Люди и мыши» по Джону Стейнбеку это удалось на славу. «Между «Гардемаринами» и «Мышами» расстояние в несколько миль», — признался он как-то. И без преувеличения. В начале апреля и херсонцы смогли увидеть «Людей и мышей». В жестком спектакле вместо романтического героя-красавчика на сцене живет совсем другой человек — честный американский парень, наемный работник на ранчо, в чьих руках судьба совершенно беззащитного и невероятно сильного товарища. История простая, печальная и очень человечная. Она могла бы произойти в любое время, в любой стране, с любым человеком.
Это настоящее событие в театральном мире, как и должно, разделило наших зрителей на восторженных, откровенно недоумевающих и даже возмущенных...
В общем, было что посмотреть и есть о чем поговорить.

Дмитрий, как вы чувствуете себя в этой роли? Ведь Джон совершенно не похож на всеобщего любимца — гардемарина Алешу Корсака...
Мне очень любопытно работать в театре, и эта роль интересна. Хорошо, что моя работа в театре началась именно с этого произведения. А то, что роль не гардемаринская... Я сыграл более 50 ролей, и все они не гардемаринские.
Насколько сложно было перестроиться, чтобы сыграть первую театральную роль?
Очень тяжело, очень непросто, но очень интересно. Я года два, наверное, входил в новое для себя качество и новое существование на сцене. Здесь совершенно другая форма актерского проявления, в отличие от кино. Но потом начал получать удовольствие. Теперь вообще с трудом представляю, как бы я мог без театра жить. Несмотря на то, что я вышел на сцену практически в 36 лет, а до этого снимался только в кино (опыт моих студенческих спектаклей, наверное, учитывать нельзя). Мне показалось это предложение наиболее интересным.
Вам как актеру кино, не привыкшему к непосрецтвеной реакции зала, зрители мешают?
Зрители мешать не могут никогда. Если зрители мешают, значит, нужно уходить из этой профессии, значит, она не твоя. Театр тем и отличается от кино — и это замечательное качество, это чудо, — что в нем существует единство времени, места и действия. Что происходит живая обратная связь между актером и зрительным залом. Это удивительный обмен энергией и необыкновенное обоюдное сотворчество, сопереживание. Когда возникает этот момент, когда публика переживает вместе с актером, тогда, наверное, и наступает, момент истины. Происходит то самое очищение, изменение людей. А это, наверное, и есть цель искусства. Театр же уникален тем, что все это происходит на ваших глазах, сейчас, сегодня, здесь. Я другого такого вида искусства не знаю...